furlus | Entries tagged with николаев

Читать обязательно!
( Александр Николаев.Мудак и вор:Из лекций по восточнославянской этнонимике и духовной истории )

На похоронах - Сашу отпевал отец Георгий Чистяков, который его хорошо знал - и после похорон я, несмотря на скорбь, думал о том, что Саша всё же прожил хорошую ( хотя и короткую ) жизнь. Он всего отдавал себя любимому делу, он ценил радости жизни, его любили женщины, любили обе жены, любили сыновья, любили друзья, он имел двух внуков...

***
Саша сам лучше всего написал о своем научном и поэтическом творчестве в "Интонационной речемузыкальной теории стихосложения":
( Read more... )Я добавлю некоторые сведения из некролога, напечатанного в одном филологическом журнале:
"...Он родился 26 сентября 1948 года в семье репрессированных. ...Атмосфера музея, тесное сотрудничество с К.В.Пигаревым явились мощным стимулом к изучению творчества Ф.И.Тютчева. Работы А.А.Николаева по восстановлению и комментированию текстов Ф.И.Тютчева ( 15 академических публикаций 1976-1990гг., в том числе в журнале "Вопросы литературы" ) сразу получили признание научного сообщества и вызвали оживленную полемику, связанную со спорнми вопросами наследия Ф.И.Тютчева. Исследователи русской поэзии XIX в. постоянно используют в своих работах труды А.А.Николаева. Он составил библиографический указатель произведений и литературы о жизни и деятельности Ф.И.Тютчева ( М.:Книга,1978, совместно с И.А.Королевой ), ввел в научный оборот Раичевское и Гагаринское собрание рукописей Тютчева, подготовил снчала популярный двухтомник поэта в Библиотеке "Огонек", а затем последнее научное "Полное собрание стихотворений"... В рукописи остался..."Словарь языка Тютчева"...Его лекции по истории русской поэзии, семиотике, истории культуры в МГУ, МФТИ, Университете РАО и других вузах имели огромный успех.
А.А.Николаев был замечательным знатоком русской и немецкой поэзии, блистательным переводчиком. Он принял активное участие в семинаре выдающегося германиста А.В.Карельского.
...Александр Аронович принял активное участие в составлении сочинений Г.Гейма в серии "Литературные памятники" ( М.,2002 ) ( здесь помещены некоторые его переводы ), в разыскании труднодоступных переводов русских поэтов 1920-х годов ( Ф.Сологуба, Г.Петникова и др. ).
...Творчески восприняв стиховедческие концепции А.А.Квятковского и музыковедческие идеи М.Харлапа, он разработал новаторскую, противостоящую магистральной теорию стихосложения..."
Некролог подписали Михаил Гаспаров, Юрий Манн, Самсон Бройтман, Нина Павлова, Грейнем Ратгауз, Евгений Рашковский, а также Гиви Курбаши и я.
Продолжение следует.

Начался новый этап в сашиной жизни. Тут всё сошлось - второй брак и рождение второго сына - Сережи, повышение статуса ( защита кандидатской диссертации в 1987 - "Судьба поэтического наследия Ф.И. Тютчева и текстологические проблемы его изучения" ) и в то же время потеря постоянной работы - уход из Муранова.
Я уже писал как-то, что не приемлю толстовской формулы - "Все счастливые семьи похожи друг на друга...". Мне кажется, эа этим стоит представление о скучности и однородности счастья. Напротив, счастье - многообразно, его формы бесконечны.
Это был удивительный брак. Саша и Юля были счастливы безмерно, хотя внешние обстоятельства этому, казалось бы, не способствовали - миниатюрная квартирка, в которой они ютились втроем и в которой трудно было даже повернуться; суровые девяностые годы, по Саше ударившие страшно: приходилось бороться за элементарное выживание. Удивительно: Саша меньше всего был склонен к аскетизму; я бы сказал, что его мироощущение было эпикурейским - он безмерно любил радости жизни; и однако - в 90-е это был удивительный пример счастливой бедности, казалось бы иллюстрирующий поговорку, которую давно никто не принимает всерьез ( "С милым рай и в шалаше" )... В единственной комнате едва помещались спальные места для супругов и ребенка, всё остальное пространство занимали книги - море книг, рукописи и компьютер. Кухня тоже была очень маленькой. И как же им всем троим было там хорошо вместе! И как любили они принимать на кухне друзей ( в комнате места не было )! Саша преподавал в нескольких ВУЗах, но всем известно, как платили преподавателям в 90-е. А у него была гипертрофированная мужская гордость: он считал себя обязанным достойно содержать семью. И он подрабатывал, не гнушаясь физическим трудом ( хотя не был физически крепок ) и сохраняя при этом свой обычный оптимизм и жизнерадостность. Что придавало ему силы? Любовь к жене и сыну, любовь и поддержка жены и - безмерная жажда познания и творчества, бекорыстная любовь к науке.
То было время его активной деятельности - общественной и научной. В конце восьмидесятых он сближаетя с отцом Александром Менем, принимает крещение ( чего у него не было, так это неофитского комплекса; вообще крещение было для него актом, имеющим значение исключительно для его внутренней жизни ), организует вместе с ним Воскресный Православный университет и становится его первым директором. Уже после гибели Меня в 1992 году он изгоняется из Православного университета в результате интриг и клеветы одного очень сейчас известного деятеля "либеральной" христианской тусовки.
Подробно писать об обширной научной и преподавательской деятельности Николаева в эти годы я сейчас не буду: напишу в следующем посте. А пока - о наших взаимоотношениях.
( Read more... )
Продолжение следует

Не помню, в 79-м или 80-м брак Саши и моей кузины распался. Саша в молодости не был склонен к моногамии. Был он человеком увлекающимся, и сильное увлечение - не знаю кем - побудило его оставить жену. Через год они попытались восстановить отношения, поехали снова вместе на Селигер, но ничего не получилось. А вскоре моя кузина вышла замуж второй раз. Мы с моей женой очень сожалели об их разводе: к Саше были сильно привязаны, а тут все перипетии с разводом привели к - очень короткому - перерыву наших отношений. Собственно, я нисколько не винил Сашу в произошедшем: в жизни всякое случается, и я не считал кузину - при всей моей любви к ней - только пассивной жертвой во всей этой истории. Просто, когда собирали друзей, естественно, звали кузину, а значит Сашу не звали... Я сохранял к нему теплые чувства, и он ко мне - я знал это - тоже. Но чувства моей кузины к Саше были столь сильны, что она не только не питала к нему каких-то враждебных чувств, но продолжала восхищаться им. И это привело к тому, что через какое-то время они стали общаться. Второй муж кузины подружился с Сашей, тоже стал относиться к нему с восхищением ( а в первое время чуть ли не ненавидел его ); кузина позднее подружилась с Юлей - второй сашиной женой; что же касается отношений кузины и Саши, то они до самой сашиной смерти оставались - после своих новых мужа и жены - самыми близкими друг другу людьми.
Я как-то шутливо назвал Сашу бывшим родственником, но это ему не понравилось, и мы решили с ним, что бывших родственников не бывает, и мы, как были родственниками, так и остались.
Наша дружба усилилась после двух совместых поездок на Селигер - в 1986 и 1989 годах. Саша продолжал туда ездить. Создалось ядро компании, отдыхавшей на Селигере каждое лето - в том числе, мои друзья Гиви Курбаши и Пиц ( Гиви Курбаши особенно сдружился с Сашей, а потом и с Юлей ). Именно на Селигере мы ощутили огромную взаимную симпатию и взаимное уважение.
А в промежуток между этими двумя поездками Саша женился. Я случайно встретил его в магазине "Академкнига" на улице Вавилова, и Саша - к моему изумлению - сказал, что сегодня женится, и пригласил вместе с женой зайти вечером на скромное застолье ( свадьбой это трудно назвать - было человек шесть ). Я был очень польщен. Пришел домой, поделился с домашними новостью, рассказал, что невеста младше Саши на 20 лет ( Саше было 39 или 40, а Юле - 19-20 ).
( Read more... )
В тот вечер мы познакомились с Юлей.
Продолжение следует.

Память моя - никуда! Осенью 70-го или весной 71-го была свадьба моей кузины с Сашей? Перед свадьбой Саша перевозил во Внуково, где жила моя кузина с мамой и бабушкой, свои книги. Я ему помогал. В благодарность за помощь Саша подарил мне полтора-два десятка книг. На книгах был экслибрис "Из книг Марка Хейфица". Почти исключительно это была поэзия. Книги эти разбросаны в моей библиотеке, а надо бы - для себя - составить их перечень. Сейчас нашел том Дмитрия Минаева 1947 года издания ( первое издание Библиотеки поэта; кажется, Минаева не переиздавали; Саша его любил и привил эту любовь мне ), прекрасный сборник Гёльдерлина, книжку лирики Эйхендорфа в переводе Поэля Карпа ( П.Карп был не только переводчиком, но и специалистом по балету, а в годы перестройки стал замечательным публицистом - его статьи печатались в "Книжном обозрении"; жив ли он? )... Подарил мне Саша также сборник Давида Самойлова ( он сейчас у старшей дочери ). Вообще Саша открыл мне поэзию Самойлова, который стал одним из любимейших моих поэтов ( а до этого я из современников читал и - как меняются вкусы! - ценил только Евтушенко и Вознесенского ). Вспоминаю, что еще раньше Саша подарил мне двухтомник Жана Ануйя...
Я был свидетелем на их бракосочетании, причем свидетелем со стороны Саши. Свадьба была буйная и веселая. Я сильно выпил, чему не могло помешать присутствие родителей. На этой свадьбе со мной случилась курьезная история.
( Read more... )
Жили они очень хорошо. В апреле 72-го родился сын - Илья. В 1974 Саша устроился на работу в музей Мураново ( собственно с этого времени он стал всерьез заниматься Тютчевым ). Я приезжал в Мураново, один или с друзьями. Цам царил какой-то праздничный дух. А Саша всегда оказывался душой компании. Именно тогда он сочинил частушки мурановского цикла, которые исполнял под гитару. Приведу одну из них:
Как-то раз заехал Пушкин
в гости к Боратынскому...
Век спустя товарищ Сталин
заходил к Дзержинскому.
Особенно мне памятны встреча в Мураново нового - 1976 - года ( в лесу под елью, а потом - езда на санях; впрочем от некоторых эпизодов этого празднования у меня остался дурной осадок, но писать об этом не буду ) и поездка туда 8 марта 1978 - с друзьями и будущей женой: вот было веселье!
Саша познакомился с моими друзьями-однокурсниками на моих днях рождения: он со своей гитарой был на них незаменим. Однако по настоящему подружился он с ними ( особенно с Гиви Курбаши ) после поездки на Селигер в августе 1977 года. Я не помню, когда Саша с моей кузиной открыли Селигер и стали ездить туда каждое лето ( я-то там был в первый раз с родителями еще в 1968, и он меня потряс ). Он стал подлинным фанатом Селигера и ездил туда до самой смерти...
А летом 1977 мы с Гиви Курбаши, Пицем и Алешей З. - не без сашиного и кузининого совета - решили туда поехать ( я писал об этом в цикле об Оле К. ). Саша с женой и их компанией уехал недели за две до нас, и мы дооворились, что в определенный день и час он встретит нас на пристани Ниловой пустыни и отвезет на остров Хачин, где они стояли лагерем. Мы приехали поездом в Осташков, оттуда катером - в Нилову пустынь, и стали ждать. Мобильников тогда не было и в помине, и я, грешным делом, волновался, не забудет ли Саша нас встретить и не перепутает ли он время. В назначенный час Саша не появился и я загрустил. Однако минуты через четыре я увидел чуть ли не на горизонте медленно приближавшуюся к нам по озеру точку. Сердце у меня учащенно забилось: я сразу понял, что это Саша. Он посадил нас в лодку и повез на прекрасный остров с его десятью или двенадцатью внутренними озерами. Я оценил еще одно качество Николаева - надежность.
Продолжение следует.

В этот день 6 лет назад умер Александр Аронович Николаев, один из тех моих ушедших друзей, которых я никогда не забуду и с чьей смертью никогда не примирюсь. Я познакомился с ним весной 1968 - ему не было еще двадцати ( он родился в сентябре 48-го ), мне было 15 ( то есть мы дружили в течении 35 лет! ). Познакомился я с ним через свою любимую старшую кузину: у них как раз тогда начался бурный роман. Я всегда пристрастно оценивал ее молодых людей. Оно и понятно: я был очень к ней привязан и нежно любил. Саша, однако, мне понравился: он был ярок, интересен, талантлив, жизнерадостен и доброжелателен... Кроме того, сразу было понятно, что у кузины с ним - очень серьезно ( ее предыдущие кавалеры производили впечатление, что с ними у нее - несерьезно и ненадолго; так и оказывалось ). Помню наши встречи осенью того же года: мы обсуждали советское вторжение в Чехословакию ( наше отношение к этому было одинаково отрицательным ). Помню как Саша с кузиной пригласили меня в кафе-мороженое, где мы пили вино, а я был горд и казался себе совсем взрослым.
Саша писал стихи. Собственно, сам себя он тогда характеризовал прежде всего как поэта, и кузина называла его поэтом. Он печатал свои стихи на пишущей машинке и сшивал листки в маленькие книжечки ( самиздат! ). Подписывался он - Марк Хейфиц ( Саша носил мамину фамилию; Хейфиц - фамилия его отца ). Мне его тогдашние стихи не очень нравились, но Саше я в этом не признавался. Он тогда, да и в последующие 2-3 года, ходил по редакциям журналов и издательствам, пытаясь свои стихи пристроить. Увы, тщетно.
А между тем он учился на филфаке Ленинского пединститута ( нынешний МПГУ ). Там же училась и кузина. Саша уже тогда был удивительным знатоком поэзии - не только русской, но и немецкой ( немецкий он знал великолепно ), и знал огромное количество стихов наизусть. Был у него еще один талант - прекрасный голос. Пел он замечательно, подыгрывая себе на гитаре. А еще у нас с ним была общая страсть - собирательство книг.
И вот за что я очень зауважал Сашу. Он мог бы и дальше, как многие начинающие поэты, продолжать осаждать редакции, жаловаться на козни завистников, препятствующих публикации его стихов, пополнить ряды окололитературной богемы. Но он поступил иначе: его любовь к поэзии претворилась в ее научное изучение. Сначала он думал заниматься Брюсовым ( любовь к творчеству обычно третируемого как бездарность и большевистский прихвостень Брюсова нас тоже объединяла ), но вскоре нашел главное дело своей жизни. Это изучение творчества Тютчева. И что еще меня восхищало в Саше, так это следующее: интересы его были универсальны - от стиховедения до математики, от русской истории до музыки и т.д. Чем-то он занимался как профессионал, чем-то - неизбежно - как талантливейший дилетант. Но: была область в которой он был не просто профессионалом, а едва ли не лучшим специалистом. Это - биография, творчество и. прежде всего, текстология Тютчева. Он ведь внимательно прочитал ВСЕ рукописи Тютчева, дал десятки новых прочтений ( А.А.Николаев ведь подготовил последнее научное издание стихотворений Тютчева в Большой серии Библиотеки поэта ). А между тем он годами оттачивал свой поэтический дар, не пытаясь публиковаться, лишь читая и даря некоторые свои стихи друзьям. Какого поэтического мастерства он достиг, демострирует его замечательная поэма ( "лекция в стихах" как ее еще называли ) "Мудак и вор" ( я приведу ее ).
Продолжение следует.