Хасидский "тиш"2.
Jun. 22nd, 2010 01:21 amЧ.1.: http://furlus.livejournal.com/456695.html
По дороге во двор я взглянул на свой мобильник ( звук я отключил ), который был моими единственными часами, и обнаружил, что получил две эсэмэски. Первая содержала следующий текст: "Проблема только в том, что на место пития не пускают", а вторая - "Я Вас вижу!". Я доадался, что это - semirkhanova. Во дворе стоял длинный стол с лавками. За столом сидели а вокруг стола стояли хасиды в кафтанах и штреймлах. За ними были воздвигнуты подмостки, на которых толпился народ. Мне удалось пробраться во второй ряд, так что мне было довольно хорошо видно. Правда мне не был виден сидевший во главе стола ребе. Прямо напротив меня, по другую сторону стола, спиной к дверям синагоги горских евреев стояла, к моему удивлению, группа женщин, среди которой я углядел semirkhanova. Почему-то я захотел ответить на ее эсэмэску, но понимал, что пользоваться мобильниками нельзя. На всякий случай я спросил стоявших рядом, наступил ли уже шаббат ( я заранее посмотрел в календаре, и мне казалось, что еще рано ). Мне, однако, сказали, что неважно, наступил ли шаббат в Москве - поскольку служба в синагоге закончилась "мы его уже приняли".
Тем временем "тиш" начался: находившимся за столом и в ближайших рядах раздали халу и вино, которые благословил ребе. Они отламывали хлеб довольно чинно - не так как в первых кадрах упоминавшегося в первом посте фильма Лины Чаплиной - там молодые хасиды отталкивали друг друга и чуть ли не дрались, чтобы завладеть фруктами, которые передал их ребе.
Потом стоявшие у стола стали бить в ладоши, петь и ритмично раскачиваться. Остальные ( в том числе и моя худость ) пытались подпевать. Длилось это довольно долго, и я ощутил себя захваченным происходящим - пением, жестами, ритмом и чувством благочестия, радости и веселья, которое было главным в происходящем. Однако эта захваченность не мешала мне внимательно наблюдать за происходящим: я пытался разглядеть ребе и сожалел, что мне это не удавалось; я заметил несколько девочек лет десяти-двенадцати, которые с любопытством наблюдали с открытых окон большой синагоги. Осмелев, они стали кричать: "Эй, хасиды!" и громко смеяться.
В какой-то момент пение и "раскачивание" прекратились и хасиды внимательно стали слушать ребе, который тихо произнес несколько слов. Тут началось какое-то шевеление, и один из хасидов протянул мне стакан с вином и сказал: "Подойдите к ребе, скажите ему "Лехаим", пожмите руку, и он благословит вас". Я, взволнованный и обрадованный ( подобного никак не ожидал ) встал в очередь людей, подходивших к ребе. Ребе был молод ( он на два года моложе меня ); лицо его выражало одновременно величие и благожелательность. Перед ним стоял большой серебряный бокал на серебряной подставке. Слева от него, но не рядом, а наискосок, сидел Адольф Шаевич, выглядевший довольно смущенным. Полагаю, что для Шаевича приглашение Карлинско-Столенского ребе было и pr-акцией, и способом обойти своего соперника Берла Лазара. Но мне кажется, ввиду протвостояния Хабаду, хоральная синагога заслужили репутацию антихасидской. А тут вдруг известный ребе, да еще "тиш"...
Получив благословение, я занял стратегически выгодное место прямо за спиной у ребе и мог набдюдать процесс благословения. Одним ребе произносил всего несколько слов, с другими говорил дольше, а с щуплым молодым человеком беседовал чуть ли не десять минут. Потом опять подали вино, халу, какой-то пирог и что-то вроде вареного сладкого гороха. Какой-то человек в кафтане и шляпе сказал человеку в "обычной" одежде: "А ты говорил мне, что в Москве нет хасидов!" - "Мало!", - ответил тот. "Чаще приглашайте ребе! Он вам всё наладит".
Потом ребе налили вина - до краев, даже через край - оно пролилось на серебряную подставку. Ребе что-то сказал, и все взялись за руки, образовали хоровод - длинный и извивающийся, и стали петь и плясать. Б-е, как мы плясали! Какой это был восторг! Последний раз я так плясал осенью 2007 ( был праздник Кущей - Суккот ) на площади Кикар-Цийон в Иерусалиме с впавшими в полный экстаз хабадниками, выкрикивавшими: "Ребе жив! Ребе - Мошиах!" и даже кувыркавшимися через голову. Не знаю, долго ли мы водили хоровод - минут 30-40...
Потом ребе сделал знак рукой, и мы остановились. Ребе ушел, народ стал расходиться - было около четверти первого. Тогда ушел и я - "усталый, но довольный":).
По дороге во двор я взглянул на свой мобильник ( звук я отключил ), который был моими единственными часами, и обнаружил, что получил две эсэмэски. Первая содержала следующий текст: "Проблема только в том, что на место пития не пускают", а вторая - "Я Вас вижу!". Я доадался, что это - semirkhanova. Во дворе стоял длинный стол с лавками. За столом сидели а вокруг стола стояли хасиды в кафтанах и штреймлах. За ними были воздвигнуты подмостки, на которых толпился народ. Мне удалось пробраться во второй ряд, так что мне было довольно хорошо видно. Правда мне не был виден сидевший во главе стола ребе. Прямо напротив меня, по другую сторону стола, спиной к дверям синагоги горских евреев стояла, к моему удивлению, группа женщин, среди которой я углядел semirkhanova. Почему-то я захотел ответить на ее эсэмэску, но понимал, что пользоваться мобильниками нельзя. На всякий случай я спросил стоявших рядом, наступил ли уже шаббат ( я заранее посмотрел в календаре, и мне казалось, что еще рано ). Мне, однако, сказали, что неважно, наступил ли шаббат в Москве - поскольку служба в синагоге закончилась "мы его уже приняли".
Тем временем "тиш" начался: находившимся за столом и в ближайших рядах раздали халу и вино, которые благословил ребе. Они отламывали хлеб довольно чинно - не так как в первых кадрах упоминавшегося в первом посте фильма Лины Чаплиной - там молодые хасиды отталкивали друг друга и чуть ли не дрались, чтобы завладеть фруктами, которые передал их ребе.
Потом стоявшие у стола стали бить в ладоши, петь и ритмично раскачиваться. Остальные ( в том числе и моя худость ) пытались подпевать. Длилось это довольно долго, и я ощутил себя захваченным происходящим - пением, жестами, ритмом и чувством благочестия, радости и веселья, которое было главным в происходящем. Однако эта захваченность не мешала мне внимательно наблюдать за происходящим: я пытался разглядеть ребе и сожалел, что мне это не удавалось; я заметил несколько девочек лет десяти-двенадцати, которые с любопытством наблюдали с открытых окон большой синагоги. Осмелев, они стали кричать: "Эй, хасиды!" и громко смеяться.
В какой-то момент пение и "раскачивание" прекратились и хасиды внимательно стали слушать ребе, который тихо произнес несколько слов. Тут началось какое-то шевеление, и один из хасидов протянул мне стакан с вином и сказал: "Подойдите к ребе, скажите ему "Лехаим", пожмите руку, и он благословит вас". Я, взволнованный и обрадованный ( подобного никак не ожидал ) встал в очередь людей, подходивших к ребе. Ребе был молод ( он на два года моложе меня ); лицо его выражало одновременно величие и благожелательность. Перед ним стоял большой серебряный бокал на серебряной подставке. Слева от него, но не рядом, а наискосок, сидел Адольф Шаевич, выглядевший довольно смущенным. Полагаю, что для Шаевича приглашение Карлинско-Столенского ребе было и pr-акцией, и способом обойти своего соперника Берла Лазара. Но мне кажется, ввиду протвостояния Хабаду, хоральная синагога заслужили репутацию антихасидской. А тут вдруг известный ребе, да еще "тиш"...
Получив благословение, я занял стратегически выгодное место прямо за спиной у ребе и мог набдюдать процесс благословения. Одним ребе произносил всего несколько слов, с другими говорил дольше, а с щуплым молодым человеком беседовал чуть ли не десять минут. Потом опять подали вино, халу, какой-то пирог и что-то вроде вареного сладкого гороха. Какой-то человек в кафтане и шляпе сказал человеку в "обычной" одежде: "А ты говорил мне, что в Москве нет хасидов!" - "Мало!", - ответил тот. "Чаще приглашайте ребе! Он вам всё наладит".
Потом ребе налили вина - до краев, даже через край - оно пролилось на серебряную подставку. Ребе что-то сказал, и все взялись за руки, образовали хоровод - длинный и извивающийся, и стали петь и плясать. Б-е, как мы плясали! Какой это был восторг! Последний раз я так плясал осенью 2007 ( был праздник Кущей - Суккот ) на площади Кикар-Цийон в Иерусалиме с впавшими в полный экстаз хабадниками, выкрикивавшими: "Ребе жив! Ребе - Мошиах!" и даже кувыркавшимися через голову. Не знаю, долго ли мы водили хоровод - минут 30-40...
Потом ребе сделал знак рукой, и мы остановились. Ребе ушел, народ стал расходиться - было около четверти первого. Тогда ушел и я - "усталый, но довольный":).